Наверное, никто не будет спорить, что площадь фонтанов - самая красивая площадь в Баку. И одно из ее украшений - музей азербайджанской литературы им. Низами, по-настоящему драгоценная жемчужина. Точнее, драгоценный самоцвет.
Вот только музей в этом здании появился далеко не сразу, а лет через 80 после постройки. А до этого времени это здание много раз меняло свое предназначение и, соответственно, хозяев. А начиналось все в 1860 г...
Архитектором нового здания на Врангельской улице (ныне Ахмеда Джавада), 24, был бакинский городской архитектор Касым-бек Гаджибабабеков (1811-1874), построивший очередной караван-сарай, коих было так много в прилегающем к Крепости районе.
Новый хозяин караван-сарая заказал пристроить к нему второй этаж. Никакого "готического стиля", как пишут многие справочники, не было и в помине - это было обычное бакинское здание. Не появилась готика и потом.
Позже здесь находилось зимнее помещение Бакинского общественного собрания. В 1890 г. Собрание перешло в построенный Мусой Нагиевым дом на углу Красноводской и Биржевой (ныне ул. С. Вургуна и Уз.Гаджибекова, Дом офицеров), а после проведенного ремонта в 1891 г. некто Оменцетер открыл гостиницу "Метрополь".
"Которая, - как писала в январе 1891 г. газета "Каспий", - в удобствах и роскошной обстановке может смело равняться с лучшими гостиницами в столицах Европы. При гостинице первоклассный ресторан и хорошая кухня. Номера начинаются от одного рубля с постелью и бельем".
Гостиница была открыта в 1891 г., а вовсе не в 1915-м, как пишет "умная" Википедия. В 1915-м к зданию был пристроен третий этаж. Руководил работами гражданский инженер Александр Никитин (1878-1952).
Теперь владельцем "метрополя" был Гаджи Ага Дадашев. Он сдавал здание в аренду, а выручаемые деньги перечислял в фонд для сирот и бездомных.
На первом этаже гостиницы, как писал в своей книге "Дни минувшие" М.Сулейманов, находился мануфактурный магазин Фархадзаде "Гаджи, бери бах", где продавали самый нежный и дорогой шелк, шерстяные и хлопчатобумажные ткани.
В 1918-1920 гг. здесь жили и работали сотрудники Кабинета министров Азербайджанской Демократической Республики, здесь же было проведено и первое собрание Кабинета АДР.
После установления советской власти буржуйские изыски, всякие там "Метрополи", были закрыты, и в здании в 20-30 гг. размещался Совет профсоюзов Азербайджана.
В конце 30-х, когда началась подготовка к празднованию 800-летия великого азербайджанского поэта Низами Гянджеви (1141-1209), Совнаркомом Азербайджанской ССР 1 ноября 1939 г. было принято решение создать в этом здании мемориальный музей Низами.
Были подготовлены фонды, содержащие большую коллекцию документов, отражающих жизнь и творчества поэта. Поэзия Низами, отличающаяся огромной художественной силой и философской глубиной, явилась одной из вершин средневековой культуры не только Азербайджана, но и всего человечества, поэтому создание музея было вполне закономерным.
Правда, открытие музея состоялось намного позже - помешала Вторая мировая война, и первых посетителей музей принял через пять дней после Великой Победы - 14 мая 1945 г.
Музей открылся в обновленном и перестроенном здании. Оно было перестроено радикально - частично достроен еще один этаж, придавший зданию изящный и гармоничный облик, вырублена глубокая лоджия (в которой позже появятся скульптуры), - но при этом очень бережно: огромные витринные окна первого этажа, арочные окна второго сохранили свою форму и пропорции еще со времен "Метрополя".
Руководили работами знаменитейшие бакинские архитекторы - Микаил Усейнов и Садыг Дадашев, чьи прекрасные творения являются украшением нашего города. То, что они сотворили со старым "Метрополем" за шесть лет работы, вызывало горячие споры и поначалу было принято далеко не всеми.
Это был рискованный эксперимент, очень смелый для своего времени проект, но результат превзошел все ожидания - здание волшебно преобразилось.
Получился удивительный синтез скульптуры и архитектуры, причем не в интерьере, где такой синтез не был новинкой, а в фасаде.
Этот синтез называли вторжением прикладного искусства в архитектуру, но время доказало жизнеспособность этой сугубо национальной идеи, в которой авторы продемонстрировали приверженность и неоклассицизму, и национальным корням.
Такая художественно-эстетическая трансформация привела к возникновению монументально-романтического произведения, отвечающего всем требованиям современного города, и явилась великолепным примером непрерывности поисков художественно-эстетического своеобразия азербайджанской архитектуры.
Скульптуры великих азербайджанских поэтов и писателей, живших с XV XX столетие, в шести нишах по центру фасада на фоне глубокой лоджии появились уже после открытия музея, и благодаря им лоджия представляет собой несомненную архитектурную, скульптурную и художественную ценность.
Трехметровые статуи выполнены, казалось бы, в одном стиле одним мастером. В реальности каждая из них имеет своего автора. Вся эта галерея начинается с памятника Физули работы Фуада Абдурахманова (автора появившегося двумя годами позже памятника Низами, который достойно завершил гармоничный ансамбль музея и сквера из террас, созданного по проекту все тех же Усейнова и Дадашева).
За Физули следует Вагиф скульптора Джалала Каръягды, М.Ф. Ахундов работы Пинхоса Сабсая, Хуршидбану Натаван - практически единственная их сохранившихся в Баку работ талантливого и признанного в то время скульптора Елизаветы Трипольской, Джалил Мамедкулизаде работы Н. Захарова и Джафар Джаббарлы скульптора С. Кляцкого.
Благодаря этим скульптурам здание, как очень метко и образно написал журнал "Баку" в 2010 г., "стало похоже на сцену, из глубины которой выходят шесть авторов (в поисках персонажей). И даже расположение здания в низине оказалось на руку: сквер Низами превратился в амфитеатр, спускающийся к этой сцене".
Еще одно преобразование или, как бы мы сейчас сказали, дизайнерское решение, предложенное Усейновым и Дадашевым, - это применение роскошных изразцов всех оттенков бирюзы.
Вообще-то применение керамики в фасадах для Азербайджана не очень свойственно. Это, скорее, отличительная черта архитектуры Средней Азии. Однако на национальные традиции ложится очень хорошо.
Применением керамики Усейнов начал возвращение к национальным декоративным приемам, но ни одно здание не сумело переиграть этот бесспорный шедевр.
Изразцы были изготовлены мастерами из среднеазиатских республик. И изготовлены так качественно, что во время последней реставрации, которая была проведено буквально несколько лет назад, было принято решение их вообще не трогать - настолько прекрасно они сохранились.
Что, в общем-то, удивительно, потому что изразцы в Азербайджане применяются редко не только из-за отсутствия такой традиции, но и из-за климата: изразцы плохо переносят перепады температур.
А вот изготовили их по эскизам азербайджанского мастера - шушинца Лятифа Керимова. Поэтому кочующая из одного сайта в другой информация, что это якобы турецкая майолика, в корне неверна. Не турецкая, а самая что ни на есть азербайджанская!
Изразцы сделаны в типичном ковровом стиле и напоминают роскошный карабахский ковер. В который умелая рука художника, следуя определенным идеологическим постулатам, вплела советские звезды.
Но сделано это было настолько грамотно и умело, что звезды очень гармонично вписались в общую канву и не вызывают недоумения своей инородностью и несоответствием принципам национальной орнаменталистики.
Вообще Лятиф Керимов (1906-1991) - мастер совершенно уникальный! Народный художник Азербайджанской ССР (1960), искусствовед, лауреат Сталинской премии первой степени (1950), он был известным ковроткачом, внесшим огромный вклад как в ковроткачество Азербайджана, так и в другие различные отрасли искусства.
Потому что Керимов успешно работал и с ювелирными изделиями, занимался резьбой по дереву, работал над залом азербайджанской Всесоюзной сельскохозяйственной выставки вместе с Рустамом Мустафаевым.
В 20-х гг. жил в Иране, где советское консульство в Тегеране предложило ему стать членом русского культурного клуба, в котором он впоследствии играл в пьесах Узеира Гаджибекова и учредил хор Азербайджана.
В 1929 г. был направлен в служебную командировку в Афганистан, чтобы содействовать там развитию театрального искусства.
В родной Шуше Керимов вел курсы ковроткачества, а для студентов, которые были неграмотны, сочинял лирические гошма, стихами помогая им запомнить ткацкие технологии. Позднее он создал аналогичные курсы в Губе и Баку. Также Керимов писал книги и учебные пособия.
В 40-х гг. Керимов работал на Азербайджанском государственном радио диктором выпусков новостей. В 1954 г. он организовал свою первую персональную выставку, которая включала ковры, архитектурные украшения, резьбу по дереву, фарфоровые вазы, ювелирные изделия, графические элементы.
В 1955 г. Лятиф Керимов был удостоен звания "Заслуженный деятель искусств Азербайджана". Его усилиями и на его энтузиазме в 1967 г. был создан Азербайджанский государственный музей ковра и народно-прикладного искусства в Баку, первый музей такого рода в мире. Музей был назван в его честь в 1991 г.
Именно этот удивительный, многосторонний и талантливейший человек оформлял и интерьер музея, который украшен декоративным лепным орнаментом, ажурными шебеке и т.п.
Таким образом, музей им. Низами и по сей день являет собой наглядный пример блистательного сотрудничества, союза и симбиоза мастеров самых разных направлений: художников, скульпторов, архитекторов.
Но каждый из них - по словам любимого всеми бакуведа Фуада Ахундова, который с неподражаемым артистизмом рассказывает о музее им. Низами своим слушателем на улицах и в передачах "Бакинские тайны", - достоин называться корифеем.
В 1967 г. Мемориальный музей Низами стал уже Музеем азербайджанской литературы им. Низами.
Жалко только одно: со здания музея пропали знаменитейшие бакинские городские часы - с тремя циферблатами. Это были уникальные, единственные в своем роде часы швейцарской фирмы "Борель", изготовленные в 1850 г. специально для Баку.
Они висели на задании еще со времен гостиницы "Метрополь" и безотказно служили городу до 70-х гг. ХХ века. Куда они подевались, неизвестно. Может, кто-то из читателей нашей газеты это знает?..