Это фото приятель, который сейчас живет в Дублине, выслал мне вчера на мобильный телефон. «Неужели памятники Голодомору добрались уже туда?», – подумалось мне, но ровно до той секунды, пока телефон не загрузил текст письма. Это памятник не украинцам, а жертвам ирландского голода 1845-1849 гг., который унес жизни почти миллиона человек, а еще три миллиона отправил искать спасения на чужбине. В Ирландии не было Сталина, социализма и продразверстки. И геноцид ирландцев тоже никто не задумывал. Трагедия, которой нынче исполняется 170 лет, – пример того, как ошибки в экономической политике может истребить население. Это – к сведению наших, всемогущих...

Как говорит загробный голос в рекламе на 1+1 «с чего все началось?». Официально – с эпидемии эпифитотиеи фитофтороза – массового заражения картофельных посевов патогенным грибом Phytophthora infestans.

На самом деле все началось с бедности. В любой исторической книге вы прочитаете, что в результате английской колонизации и репрессивных антикатолических законов коренные ирландцы к началу XIX века практически полностью лишились своих земельных владений. В стране сформировался новый правящий слой, состоявший из англичан и шотландцев. А Ирландия превратилась в сырьевую базу для развития промышленности в Англии. Ничего не напоминает, нет? 

Обширные земельные угодья в Ирландии принадлежали британским землевладельцам, а местное население не имело права покупать или продавать землю. Но даже если бы они имели такое право, но не смогли бы сделать это за неимением денег. К тому же англичане считали, что ирландцы недоплачивают в бюджет. И постоянно поднимали ставки аренды. В итоге большинство земледельцев-католиков жили в крайней нищете.

Юридически это, конечно, отличается от нынешнего законодательства Украины, но практически идея та же. Высокими тарифами, налогами, ценами и низкими зарплатами народ умышленно доводят до такого состояния, когда он работает уже не за прибыль, а за выживание. И согласен на самую тяжелую работу при минимальном вознаграждении. Потому как кушать хочется. 

А дальше происходит то, что очень точно описано пословицей: пока толстый похудеет, худой сдохнет. После отмены в 1846 в Англии так называемых «хлебных законов» Ирландия пережила настоящий аграрный переворот. Цены на зерно упали. Выращивать его землевладельцам стало невыгодно. 

И они начать интенсивный переход от системы мелкой крестьянской аренды к крупному пастбищному хозяйству. Арендаторов выгоняли с консолидированных земель и запускали туда свои стада, тщательно охраняя их от голодного населения, чтобы ненароком молочка не испили или теленка не украли. 

Из-за дефицита хлеба сельское население перешло на картофель, который и так традиционно составлял основу их ежедневного рациона. 

Но из-за проливных дождей в 1845 году страну постиг сильный картофельный неурожай. Особого беспокойства у британских властей это поначалу не вызвало. Но вскоре выяснилось, что картошка не просто не уродила, она оказалась заражена фитофторозом, или бурой фитофторозной гнилью – болезнью, вызываемой паразитическими грибоподобными микроорганизмами (оомицетами). При этом заболевании инфекция передается от растения к растению с токами воды и при контакте здоровых частей растений с пораженными. Зараженные клубни начинают гнить прямо в земле или в хранилищах. Кроме того, после уборки урожая споры возбудителя сохраняются в почве. Поскольку все поля в стране были засажены одним сортом картофеля, пострадал практически весь урожай. 

Народ в селах начал голодать. Мужчины уезжали на заработки. В том числе в Америку – на кораблях, медленно плывущих через Атлантику. Билеты даже во второй класс были слишком дорогими. Поэтому ирландцы часто путешествовали в трюмах для рабов. Некоторые умирали еще в дороге (в среднем 16 из 100), другим скитания не приносили удачи. 

Интернета и скайпа не было. Поэтому оставленные без кормильца семьи, не получив вестей и помощи, либо сбегали в города, либо болели и умирали. Два года подряд ирландцев косил сыпной тиф, дизентерия и цинга. В 1849 году эпидемия холеры унесла несколько десятков тысяч человек. 

Только спустя несколько лет до английского правительства дошло, что продолжая в таком же духе экономическую политику в Ирландии, оно просто уничтожит все местное население. А поскольку намерения устроить геноцид не было, были приняты новые, как бы у нас сказали, социально ориентированные законы, которые аннулировали связанные с голодом налоговые задолженности. Предоставляли льготные кредиты, облегчали доступ к земле, гарантировали минимальную государственную помощь семьям, оставшимся без кормильца, детям и старикам. 

Население страны снова стало расти. И хотя в последующие годы фитофтороз неоднократно поражал картофельные посадки, голода и эпидемий больше не было: у населения были средства на другие продукты питания, возможность получать медпомощь. 

Но эти послабления достались тяжелой ценой: за три года Ирландия потеряла почти 25 % своего населения. Это почти столько, сколько Кампучия за время диктаторского правления «людоеда» Пол Пота. Больше половины семей оказались разбросаны по миру. Часть из них никогда больше не видели своих родственников. 

Сейчас в одних только Соединенных Штатах Америки проживает свыше 40 млн. человек ирландского происхождения. Президент США Джон Кеннеди и автомобильный магнат Генри Форд были прямыми потомками эмигрантов, прибывших из Ирландии на одном из «плавучих гробов» во время «Великого голода».

Такая вот история. Чем она поучительна для нас в нынешних специфических условиях? А всем. Повторю опять мысль, уже высказанную выше, – нельзя пытать народ нищетой. Это ничем хорошим не заканчивается. 

Конечно, у нас особый сорт населения. Он любит власть ровно столько, сколько она... не является властью. Т.е. до избрания. Потом разочаровывается. И в конце концов быстро ненавидит. Политическая судьба мессии Ющенко – яркое тому подтверждение. 

Поэтому власть так же сильно не любит народ, как он – ее, власть. Тут процесс абсолютно взаимный. Без любви нет доверия. Поэтому, когда бизнес вопит «не делайте нам больно с НДС-счетами, ваша формула – ошибочна, вы убиваете остатки того, что еще шевелится – на дне экономического колодца!», власть делает вид, что «абонент временно недоступен». То бишь – что не слышит. 

Но глухота и слепота даже как защитная реакция в ситуации, когда непонятно, кого бояться – противного народа или вредных спонсоров, когда все тебя не любят, но требуют денег, это не выход. Точнее, выход, но в дверь, которая ведет на кладбище. 

Не может жить страна, где учитель получает 1600 грн зарплаты (со всеми надбавками). Где раненные на войне, куда их послало государство, солдаты, не могут оплатить свое лечение. Где у ветеранов и участников войны (в том числе, если не ошибаюсь, и нынешних) крадут льготы. Причем, совершенно подлым способом, втихую, отменив их тем, у кого пенсия или доход на человека выше 1700 грн. Совсем оскотинились ребята наверху: ну что сейчас можно купить за эти деньги, если их не хватит даже на оплату коммуналки? 

Я не говорю, что люди, которых вынесло наверх порывом изменчивой всенародной любви, делают это умышленно. Наоборот. Верю, что им кажется, будто они проводят реформы. Кстати, товарищ Сталин тоже был великим реформатором. И колхозы, всеобщая индустриализация – это были мега-реформы, до которых нам расти как до небоскреба «Парус» на Бессарабке. Но... побочный продукт этих реформ вроде репрессий и голодоморов нивелировал исторических пафос мероприятий. Сталин вошел в историю не как созидатель, а как злодей. И нашим реформаторам в принципе уготована такая же карма. Вне зависимости то того, сколько стариков и жителей блокированного Донбасса умрет, а сколько сбежит в другой благополучный мир. 

Что делать? Я не знаю. Кстати, ирландцы, которые сейчас печально отмечают юбилей картофельной трагедии 1845 года, тоже не задаются вопросами в сослагательном наклонении, типа «а можно ли было всего того избежать?». Они просто констатируют факт: доведенное до крайней степени нищеты население, становится уязвимо к голоду и болезням. И может погибнуть без войны и концлагерей за предельно короткий срок. Всего-навсего от дурных налогов и необдуманных принципов экономической политики.