На соседей злиться трудно, но все же можно. Вот я, если меня даже несильно ударит током, уже могу.

Я сидел дома и мирно выпиливал электролобзиком кусок фанеры, из которого спустя месяц получилась кухня. То есть, старался в меру сил быть котом: «починял примус и никого не трогал». Приходит сын, лет десяти, и говорит странным голосом:

– Пап, а у нас вода из лампочки на потолке капает.

Вроде мал еще сынок, чтобы пить – всего десять лет. Да и светлый день еще, кто ж ему нальет? Я объясняю, что из лампочки вода не может капать, тебе, наверное, померещилось. А он мне, мол, сам пойди и посмотри. Я стал сопротивляться – зачем идти на заведомо ложный вызов. Сын убежал, что было сделать трудно – из комнаты до совмещенного санузла было шага четыре – хрущевка все-таки, но он убежал.

Прибежал опять, и, преодолевая природную застенчивость, сказал, что вода из лампочки течет уже сильнее. Меня это стало утомлять. Я решил объяснить на живом примере, что из электрической лампочки вода течь не может. Я пошел в ванную, глянул вверх. Итить.

А там вода из лампочки льется.

То есть, конечно, не из самой лампочки, но она лилась как-то со стеклянного стакана, в котором жила лампочка. Я выпучил глаза и коротко извинился за неверие перед сыном. Выключил свет (лампочка все это время работала) и подставил таз. Вода стала прибывать. В воздухе ванной запахло ливнем и грозой одновременно, несмотря на солнечную погоду на улице.

Поднявшись на этаж выше, постучал в очень бронированную дверь – звонок отсутствовал по невыясненным причинам. Ответом дверь меня не удостоила. После недолгих барабанных упражнений я удостоверился в том, что бороться с текущей из соседей водой мне придется в их же, соседей, полном отсутствии.

Сбегал к себе, удивился количеству прибывающей воды. Сын исправно менял тазики, выливая воду. Я побежал вниз, чтобы перекрыть воду на весь подъезд, поскольку ждать, что железный и бездушный предмет впустит меня в квартиру наверху, было бы наивно. Кстати, вода, как в известном фильме, «тепленькая пошла»… Понятно – сегодня начало октября, и нам дали горячую воду, чтобы попробовать, как держат трубы и клапана. Официально это называется подготовкой к холодному сезону. По моей личной версии, где-нибудь в подполье сидит кучка сантехников-заговорщиков, и мерзко хихикает, поскольку точно знает, сколько отката они получат от ремонта потекших квартир…

Кстати, я недавно узнал, что есть города, в которых горячую воду в квартиры подают круглогодично. Позвольте, но ведь это же барство! Расточительное, нерациональное использование так нужного нам всем тепла. В Одессе горячая вода подается тогда же, когда включают отопление. То есть, видимо, людям не стоит так часто мыться, и уж тем более, теплой водой. Кстати, весь центр города-героя, и зимой, и летом, отключали от воды с нуля часов и до шести утра – экономили. Ночью людям вода также не нужна. Но – полно, вернемся к нашим потопам.

Внизу меня встретила дворничиха тетя Муся. Из тех, что всегда все знают. Она сказала, что те сверху, конечно… далее несколько слов вырезано цензурой… и уехали себе, а что они думают, тут потоп, а как же люди?! Я понимал, что невежливо прерывать почтенную даму. Но все же собрался с мыслями и попросил ключ от подвала, где должен быть заветный кран, отсекающий меня от извержений назревающего гейзера.

Ключ находится у армян, ответила она мне, спроси у них. Кстати, она подтвердила, что ни у кого в доме нет телефона этих паразитов, что недавно заехали в фешенебельную однокомнатную на пятом этаже нашей хрущевки, и которые уже с месяц делают у себя ремонт.

Армян на втором этаже не было дома. Вернее, были, но не те. Вышедшие долго спрашивали меня, а зачем я их беспокою, и что случилось, а потом сказали, что они гости, и сами ничего не знают.

Как говорил Филатов, «А меж тем сказке далеко до развязки».

Вместо вожделенного ключа от подвала я получил инструкцию по его дальнейшему поиску. Ключ, как обычно, был в яйце, яйцо в сложной фаршировке – на дубе, а дуб – на Заячьем острове. Короче, спроси Карена, он должен быть через дорогу в магазине.

Убедившись у себя на четвертом, что сын исправно выливает тазы и кастрюльку, но что поток при этом стал гораздо более мощным, я побежал в армянский магазин через дорогу. Там меня встретили опять с подозрением: к ним нечасто заходили высокие люди в оранжевых комбинезонах с застиранными масляными пятнами и большими фонарями «Маглайт» в руках. После недолгих объяснений по телефону вызвали Арсена, и тот наконец подъехал на тонированном БМВ с тем самым ключом, но в руки мне его не дал. Сказал, что у них там товар хранится, поэтому он пойдет со мной.

Так что все было, как в сказке – преодолев небольшие препятствия, я добрался-таки до подвала. Зайдя в его нутрь, я включил фонарь. Под ногами захрустели осколки чего-то стеклянного, за руки и за ноги меня сразу же стала хватать какая-то незнакомая мне проволока, но я не сдался и прошел дальше, мимо армянского товара в ящиках.

Далее я увидел зверей, которые меня удивили, но больше меня удивились сами звери. Таких тараканов не показывают в зоопарках, а именно их и надо бы. Конечно, всем хочется смотреть на розовых фламинго, а не на горькую и коричневую правду жизни. Правда сидела на трубах и немного шевелилась. Правды в этом подвале было как-то много, даже, я бы сказал, до неприличия.

У этих тварей глаза были размером с блюдце. Моим появлением они были явно смущены, но старались при этом вида не показывать. Хотя мне достаточно было и того, что они молча на меня смотрели.

Преодолев некую робость и даже слабость в членах, вспомнил, зачем я сюда пришел. Разобравшись в немудреной системе отечественного водоснабжения, и извинившись вслух неоднократно, я оттолкнул нескольких коричневых товарищей и попробовал закрыть нужный кран. Кран не поддавался, а в закрывании же ненужных клапанов я не видел смысла. Я пробовал еще и еще раз, но чувствовал, что я могу сломать его упорство, но закрыть – никогда.

Тогда в моем воспаленном увиденными тараканами мозгу появилась мысль, что неплохо бы залезть в чужую квартиру, ставшую источником чистой родниковой воды (горячим гейзером,…) каким-нибудь другим способом. Негромко цитируя Бальмонта по памяти, поднялся на пятый этаж и постучался в дверь к соседям.

И что ведь интересно? Все реагируют одинаково. Кто там? Это ваш сосед. Они в глазок – а мы вас не знаем. Я ваш сосед-моряк, недавно въехал, постоянно в море, вот вы меня и не знаете. А что надо-то, неодобрительно и недоверчиво спрашивают. У ваших соседей вода течет, их дома нет, меня заливает. Не мог бы я залезть к ним в квартиру через ваше окно?

Вы, конечно, представляете себя на месте этих людей за дверью, и понимаете, что открывать в наше время на всякие крики о помощи нельзя. Все может оказаться ложью, чтобы заставить вас открыть дверь. Тогда грабители смогут беспрепятственно войти в дом и украсть все полторы тысячи гривен, которые лежат на холодильнике, а также забрать изнутри холодную курицу, потому что больше красть в доме нечего.

Но есть люди, которые отзываются на вот такие крики о помощи. Или есть еще капля сострадания в людях, или мои просьбы о помощи были явно не театрального происхождения. Короче, одна женщина мне дверь таки открыла, и даже впустила в квартиру. Я бы тоже впустил, но во мне росту метр девяносто и весу – просто неприличное число. Храбрая, уважительно подумал я.

Обследовал коротко ее подоконники и пришел к выводу, что надо лезть из квартиры, находящейся по другую сторону от необходимой мне, поскольку от их кухни до нужного балкона нужно было лететь не меньше двух метров. Природа не снабдила меня крыльями, и я давно принял это как данность. Пошел стучать в дверь к другим соседям.

Открылась щелка, оттуда пошли странные звуки. Оказалось, там живут не то корейцы, не то вьетнамцы. Я спел им свою старую песенку о том, что к вам сосед стучится, и заливает, блин, меня, и как неплохо бы залезть через них на соседский же ж балкон. Корейцы долго совещались, потом выдали фразу, что никто не пустят, и пусть хозяйка придет. И дверь мы тебе не откроем, жди хозяйка.

Какая на хрен хозяйка, вежливо, не теряя лицо, поинтересовался я? У меня там потоп внизу, сейчас зальем весь подъезд. Я был сама вежливость. Открывайте, ироды.

Положение спасла тетя Муся, дворничиха. Она разогнала сомнения корейских мальчиков – дворничихи вообще народ пробивной, и на горло брать умеет. Пообещав кинуть клич ментам поганым, чтобы проверить все количество живущих здесь, она вызвала, видимо, этим шок среди участников вьетнамской баррикады. В конце концов, они раскрыли передо мной дверь. Зайдя внутрь, я поразился численности населения – в трех комнатах этой квартиры было не менее ста сорока семи жителей, не считая двух грудничков и старенького дедушку. Вьетнамские корейцы опасливо жались в проходам, когда я проплывал мимо них. Думаю, что спальные принадлежности им были вовсе не нужны: при таком количестве народа спать можно было только стоя. Надо отдать им должное – как соседи, они были идеальны – вели они себя очень тихо.

Проведя рекогносцировку, мне стало ясно, что проникнуть в крепость, где бьют гейзеры, отсюда все же можно. Привязав крепкую веревку к батарее центрального отопления, и отмерив необходимое количество метров, чтобы и на балкон залезть, и не коснуться земли в случае падения, я взобрался на подоконник. В такие моменты надо сосредоточиться на самом действии, но я почему-то думал о дырке на носке. Не то, чтобы мне было стыдно за себя и свой носок, но я себя чувствовал неудобно. Я не был подготовлен к демонстрации лучшего, что во мне. Безусловно, правильнее надевать целые носки, если они у вас, конечно, есть.

Мои изящные концертные туфли 46-го размера с металлическими вставками на носках остались стоять в прихожей – только сняв эти два кирзовых чудовища, мне открылся путь в кишащую вьетнамцами квартиру.

Нужный мне балкон был рядом. Дурную услугу оказало его остекление – что за привычка застеклять балконы? Выходи и дыши воздухом, ан нет – выходи и не дыши. Предварительно разогнал прохожих внизу криками, разбил боковое стекло шваброй. Потом залез внутрь, на чужую территорию.

Если вы думаете, что все преграды на пути были позади, не спешите. Ведь только тут и началось самое интересное. Воды в комнате было столько, что она уже начала переливаться через высокий порожек балкона и литься вниз по фасадной стенке дома. Я шагнул внутрь комнаты и был тут же поражен приятным тонизирующим зарядом электрического тока.

Я подпрыгнул и в полете осмотрелся. На полу лежала включенная в розетку дрель и какие-то недоразмотанные удлинители. Все это было покрыто моим матом и горячей водой. По воде проходил электрический ток. Почему не выбивало предохранители – не знаю.

После прыжка я приземлился опять в эту же воду. В таких питательных для организма условиях мозг работает довольно быстро. Взвесив все за и против, я прыжками полетел к пробкам, и выкрутил одну из них. Не могу передать, насколько большое облегчение я тогда испытал.

Зайдя в соседскую ванную, увидел источник целебной влаги. Очень горячая вода била прямо из стенки. Те, кто делал ремонт, видимо, не ожидали такой резкой благосклонности со стороны теплоэнергоцентрали. Они не установили умывальник и кран – более того, никто не закрутил простой пробки в дырочку на стене, откуда и била вода. Цитируя по памяти Горация в неудачном, по мнению критиков, переводе Бена Джонсона, иду за пробкой на три четверти дюйма к себе вниз.

Там сынок в ускоренном темпе вливает-выливает воду. Тазики и кастрюльки меняются с дикой скоростью. Если так дело пойдет и дальше, то ребенок может похудеть, меланхолично подумал я (хотя может стать фокусником или жонглером).

Найдя пробку, поднимаюсь, вкручиваю. Затем еще минут сорок убираю пару сот литров воды, налитой по полу. Отжимаю тряпкой. Можно идти домой.

А тут незадача: бронированную соседскую дверь можно закрыть только ключом, у нее нет защелки. Поколдовав с замком, выхожу из «нехорошей квартиры», и вытягиваю через замочную скважину кусок прочной капроновой нити – засов заезжает на место.

Когда все закончилось, я пришел к корейцам за своими кирзовыми тапками. Все началось снова – дверь они откроют только тогда, когда придет хозяйка.

Я в тот день больше фанеру не пилил, знаете. Стрелял из пневматического пистолета вперемешку с ребенком по бумажной мишени – смеялись оба, как дети.

На следующий день – звонок в дверь. Открываю – стоит бабулька с палочкой и правильной дворянской осанкой, и за ней прячется великовозрастный внучек. Оказалось, те самые, сверху. Вижу по глазам, что они все уже знают. Ну, думаю, или они мне сразу спасибо скажут, или…

Они сказали. Конечно, заметили, что отключив электричество в квартире, я также разморозил большой холодильник, и у них там сдохла заготовленная на зиму клубника. Несколько килограммов витаминов. А как же дети?

Интересные люди. Они хотели бы, чтоб я им посочувствовал, бабуля к этому и клонила. Я почему-то не разделил их горечи потери. И рассказал им свою версию вчерашних горячих событий. Бабушка сочувственно качала головой в такт моим словам, а внук старался не показываться из-за ее спины. Это он, лоботряс, почти хозяин квартиры, которую купила ему бабуля.

Они осмотрели мои подтеки в комнате, кухне, ванной и коридоре – больше у меня просто не было помещений, как вы успели догадаться. И предложили оплатить ремонт. Но подождать, естественно, пока все высохнет.

Как и говорила моя мама, добро должно быть уголовно наказуемо. Конечно, они не стали платить за ремонт. Я ушел скоро в море, в рейс, а они скоро разменялись.

Ложечки мы, конечно, нашли, но осадок остался.