Облик столицы трудно представить без ожерелья из Сталинских высоток. Они являются «лицом» города, но даже москвичи не знают о них все.

Каждая эпоха оставляла в Москве монументальную память о своих достижениях. Не являются исключением и Сталинские небоскребы с высотой от ста пятидесяти до двухсот метров. Они, являясь вершиной послевоенного советского Арт-Деко в московской архитектуре, до сих пор поражают воображение.

Однако привлекают не столько сами здания, сколько тайны Сталинских высоток.

«Семь сестер»… Все они заложены в один день, но у всех разная история, и, конечно, очень разные обитатели.

Например, в высотке на Котельнической набережной проживало самое большое число звезд. Они стали хозяевами своих роскошных квартир в начале пятидесятых. Дом имеет настолько богатые внутренние интерьеры, что напоминает дворец. Говорят, что артистка Лидия Смирнова, которая тоже получила здесь квартиру, увидев все это, просто упала в обморок от неожиданности.

После войны многие в Москве жили в бараках, подвалах, в лучшем случае – в коммуналках. А в доме на Котельнической были не подъезды, а настоящие станции метро: с мозаикой, скульптурами. Мрамор и гранит, бронзовые ручки, скоростные лифты, ковры в подъезде и хрустальные люстры – все это предполагало, что здесь должны жить наиболее выдающиеся люди страны.

Но немногие знают, что жители этого дворца каждый по-своему были глубоко несчастны.

Дом на Котельнической был построен на месте старых бараков. Массовое заселение его началось в пятидесятых годах, но первый корпус «А» был сдан еще в 1938-м. Это было время, когда главным ведомством в стране считалось Министерство государственной безопасности. Лаврентий Берия, пользуясь своей безграничной властью, получил у Сталина разрешение построить невероятно роскошное жилье. Однако потом, по какой-то причине он решил, что квартиры в доме нужно дать и людям без чекистских погонов – актерам, писателям и т.д.

Дом на Котельнической – самая большая сталинская высотка. В нем семьсот квартир, почта, гастроном, кинотеатр «Иллюзион», химчистка и другие радости образцового быта. Тут же находился самый роскошный избирательный участок в СССР, где подавали бутерброды с икрой и осетриной.

Здесь и получила квартиру актриса Лидия Смирнова, детство которой прошло в нищете в коммунальной квартире. И даже став кинозвездой, она еще долго жила в ужасных условиях. Ее муж – оператор Рапопорт – тоже не имел отдельной квартиры. Трижды Лауреат Сталинской премии Рапопорт жил в маленькой комнатушке на окраине столицы.

Смирнова обратилась к Берии с просьбой улучшить их жилищные условия. В то время мало кто из представителей советской богемы рискнул бы обратиться к великому и ужасному Лаврентию Павловичу. Ходили слухи, что Смирнова была каким-то образом связана с ведомством, которое возглавлял Берия. Но ее просьба и ожидание исполнения совпали со свержением Берии. Смирнова была страшно напугана: близкое знакомство с врагом народа могло плохо кончиться. Но все закончилось благополучно: ей все-таки дали квартиру.

Тогда еще Смирнова не знала, что квартира в престижном доме — эти хоромы — станут для нее в итоге домашней тюрьмой, что она проведет в них долгие годы ужасно грустной семейной жизни, променяв счастье на роскошное жилье.

Лидия Смирнова прожила в браке с Рапопортом сорок лет, но тридцать пять из них она любила другого мужчину – режиссера Константина Воинова. Вместе быть им было не суждено. Дело в том, что Рапопорт смертельно заболел, и она не могла оставить его одного.

Благодаря ей вместо обещанных врачами трех лет муж прожил тринадцать. Она доставала самые лучшие лекарства от рака, окружила его заботой. Просто невероятно, но тот же диагноз поставили и Воинову. И Смирнова долгие годы разрывалась между шикарной высоткой Рапопорта и убогой квартирой Воинова. Прожила актриса до девяноста двух лет и умерла в одиночестве.

Высотку на Котельнической набережной некоторые называют «домом одиноких старух». Ирина Бугримова, Фаина Раневская, Людмила Зыкина… Одиночество их было такого же необъятного размера, что и их жилплощадь.

Фаина Раневская жила прямо над кинотеатром «Иллюзион» и булочной. Она шутила, что обитает над «хлебом и зрелищем». Рядом жили Никита Богословский и Александр Твардовский.

Одиночество этой великой актрисе давалось просто: она никогда не была замужем и не знала, что это такое. Зато ее очень любил Мальчик – ее беспородный пес.

Еще одна великая «одиночка» Людмила Зыкина была хозяйкой стометровой трехкомнатной квартиры. Она ее получила с поддержки Фурцевой и Косыгина. Квартира Зыкиной была буквально набита антиквариатом, картинами, иконами. Буфеты ломились от сервизов. Но скупив лучшие драгоценности и объездив полмира, получив все возможные награды и пережив массу романов, Людмила Георгиевна не смогла получить любовь одного мужчины и не родила детей. Дома, после гастролей, ее ждала лишь помощница по хозяйству.

Грызня за ее наследство была кровавой. В итоге квартира досталась племяннику. Он долгое время не платил за коммунальные услуги, и правлению дома пришлось обратиться в суд. И, наконец, оплатив квитанции, ее дальний родственник въехал в легендарные стены.

Здесь же находится и квартира-музей великой балерины Галины Улановой. Ее называли «великой немой»: она не любила общаться и держалась очень холодно. Но и эта красивая и талантливая женщина, у которой было огромное число поклонников, жила в своей квартире одна.

Она, которую растроганный ее талантом Сталин просил посидеть с ним, она, кому Риббентроп присылал корзины цветов, она, кому поклонилась при встрече сама английская королева, к закату жизни уже не могла следить за своей громадной квартирой. Уланова даже не могла оплачивать коммунальные услуги, но не было никого, кого бы она могла подпустить к себе близко.

Квартиры в высотке на Котельнической предоставлялись жильцам, как сегодня говорят, полностью упакованными. Роскошный, отнюдь не советский ремонт с лепниной, дорогим паркетом и оригинальными дверями и окнами, и самое поразительное: квартиры вручались уже полностью меблированными.

Но в квартире Улановой от казенной мебели осталась только вешалка. Всю остальную мебель, которая была очень хорошей, балерина с удовольствием выбросила в семидесятые, когда это разрешили. До этого жителям дома не разрешалось сдвигать с места ни один комод, ведь мебель в квартирах расставляли сотрудники КГБ.

Расположение мебели отвечало не требованиям удобства и эстетики, а оптимальности прослушивания.

Обитатели этого дома даже не догадывались, что их элитное жилье было построено зэками. Говорили, что высотку хотели соединить подземным тоннелем с Кремлем, и лишние свидетели власти были не нужны.

Вообще, про сталинку на Котельнической ходит много легенд. Якобы в одной из ее стен замурован прораб, который плохо обходился с заключенными. Сначала зэки жили в бараке, но по мере строительства они переселялись в отстроенные квартиры. Между ними и бригадирами постоянно происходили стычки, поэтому прорабы не поднимались выше пятого этажа: боялись, что те их сбросят. Вот почему все были уверены, что нижние этажи построены более качественно.

В этом же доме жил писатель Аксенов. Впервые сюда он — сын врагов народа, родителей которого арестовали во время репрессий, попал совершенно случайно. Кто-то из знакомых провел его с женой на самый верх здания к башне, откуда они любовались Москвой.

Про башню высотой с пятиэтажный дом, расположенную на самом верху дома, говорили много. В нее не пускали ни тогда, не пускают и теперь.

Но Аксенов в своем романе «Москва Ква-Ква» писал, что там располагался тайный штаб Сталина, в который тот должен был эвакуироваться в случае разгрома Кремля, хотя, как утверждает начальство дома, в этой башне сплошные коммуникации.

В дом на Котельнической набережной актриса Марина Ладынина и режиссер Пырьев переехали, находясь друг с другом в состоянии острого конфликта. Пырьев тогда был увлечен молодой актрисой Марченко. Ладынина вообще всю жизнь боролась с патологической неверностью мужа. Ведь она, еще не будучи за ним замужем, родила режиссеру сына, что для советской женщины было большим позором.

Их квартира поражала воображение абсолютно всех: роскошная обстановка, ковры, посуда, антиквариат… и под стать обстановке хозяин дома в шелковом халате. Марину Ладынину, конечно, радовали богатство и слава мужа, но счастлива она не была. Его постоянные романы просто убивали ее. И особенно роман с Марченко, который закончился рядом некрасивых поступков со стороны Пырьева. Узнав, что любовница хочет уйти от него, режиссер стал просто одержим идеей ей отомстить. Ладиныной казалось, что муж сходит с ума.

И однажды она решила написать о нем письмо в партком, как это делали многие советские жены в надежде, что этот орган поставит мужа на место. Ладынина написала письмо в порыве отчаяния, однако потом передумала, решив не «топить» мужа, бросила письмо в мусорную корзину. Но домработница, которая не любила свою хозяйку, достала письмо, прочитала и все донесла сначала Пырьеву, а затем всем знакомым товаркам, тоже работающим в этом доме.

Пырьев не простил этого жене и подал на развод. Он разменял квартиру, продал мебель. Ладынина переехала в маленькую темную «двушку», где и жила одна до своей смерти.

Дом на Котельнической построил архитектор Дмитрий Чечулин, имя которого у коллег вызывает отторжение. Все его работы были ориентированы только на партию. Его считали не творческой, а номенклатурной единицей. Но надо отдать ему должное: он построил высотку, украсившую Москву. В его планах было еще построить перед зданием «площадь трех мостов» с фонтанами, газонами и парком. Но главного заказчика — Берию – расстреляли, и больше обустройством решили не заниматься. А Чечулин все ждал, когда же и ему вручат ордер от квартиры в этом доме. Но так и не дождался жилья в этом «жестоком» доме, где за каждой мемориальной табличкой скрывается личная трагедия.